Мма им. Сеченова в качестве учебного пособия по специальности “Психотерапия и медицинская психология”

91 Одна из моих любимых (недоказуемых) идей состоит в том, что Мэрилин Монро была диссоциативной личностью. Ее магнетизм, исключительность и драматичес­кий талант соответствуют этому личностному профилю, так же как и ее травмати­ческая история — проблемам со временем и другой эксцентричности. Неправильное понимание Р. Гринсоном Мэрилин Монро как шизофренической и его эмоциональ­ная сверхвовлеченность в ее терапию, тенденциозно истолкованная и высмеянная в биографии, написанной Спото (Spoto, 1993), также согласуется с данной оценкой.

92 Психолог, которого я супервизировала, лечил диссоциативную женщину, хо­дившую до этого в течение пяти лет к терапевту рационально-эмотивной ориента­ции. Поскольку он ей нравился, да и она сама соответствовала его интересам, то, опасаясь, что терапевт будет разочарован феноменом ее "множественности", жен­щина развила "рационально-эмотивную" часть личности, которая приходила регу­лярно на терапию и, казалось, заметно прогрессировала.

93 Не вдаваясь в подробности, как память может быть нарушена одновременно и травмой, и трансом, вопрос часто ставится так: насколько правильно диссоциа­тивные клиенты вспоминают в терапии истории абъюзов. Клинический опыт сви детельствует: хотя специфические детали абъюза и могут быть конфабулированы, сам факт травмы несомненен. Несмотря на причуды памяти и неуловимость, ко­торых можно ожидать от людей, переживших в детстве абъюз или бывших его сви­детелями, попытки дать независимое фактическое подтверждение воспоминаниям жертв абъюза действительно давали его удивительно часто — более чем в 80% слу­чаев (Coons & Milstein, 1986; Herman & Schatzow, 1987).

94 Многие психопаты в детстве также были подвержены абъюзу, но с противо­положным исходом. Возможно, у них нет такого конституционального преимуще­ства. Возможно, когда абъюз хаотический и происходит между прочим (в проти­воположность обдуманному, ритуализированному или совершаемому в измененном состоянии), ребенок чувствует себя ненавидимым, отвергаемым и, пытаясь защи­титься, становится хищником. Или, возможно (как отметил один мой диссоциа­тивный пациент, читавший набросок этой главы), что на терапию в ожидании помощи приходят только диссоциативные пациенты, имевшие хорошие ранние объекты и достаточный опыт любви.

95 Если абъюзы начинаются в раннем детстве, правильнее будет сказать, что ин­теграция собственного "Я" пресекается в самой начальной точке.

96 Некоторые ранние случаи терапии диссоциативных пациентов — в том числе, терапия Евы — терпели неудачу, когда терапевт отстаивал (перед другими) отвер­гающие или "уничтожающие" части, причиняющие беспокойство. Диссоциатив­ные люди боятся, что это и составляет цель терапевта — даже если уверены (как тому и следует быть), что ни одной из частей не будет пожертвовано.

97 Тот, кто не работал близко с диссоциативными пациентами, может быть рас­строен тенденцией понимающих в диссоциации врачей присоединяться к привычке пациента повторно не определять диссоциированные части, но поступать в терапии по-другому — неэмпатично и неконгруэнтно его аффективному опыту. Фактически, терапия во многом похожа на семейную терапию, но только с одним клиентом, и этим клиентом является система, а не особые предпочитаемые ее члены.

98 Путнам (Putnam, 1989) предложил 90-минутные сессии, возможно, отчасти благодаря данному феномену. Но большинство экспертов находит обычные 45— или 50-минутные встречи адекватными для диссоциативных клиентов — с возмож­ным исключением для превышений и предусмотренных отреагирований.

99 Однако верно, что терапевтам, обучение которых предусматривает кратковре­менную клиническую практику, не следует браться за пациентов со значительными диссоциативными тенденциями. Последовательность приближение-отвержение вновь травмирует диссоциативных людей, что идет вразрез с принципом "Не навреди".

100 В последнее время многие задаются вопросом, не относились ли некоторые из наиболее эффектных случаев лечения "шизофрении" (Sechehaye, 1951; Green, 1964) к пациентам, чья первичная динамика была в действительности диссоциа­тивной. Если это так, и если большинство эмпирических исследований шизофре­нии включало диссоциативных субъектов наряду с подлинными шизофрениками, нам следует переделать многие из данных исследований. Этот комментарий дела­ется не для того, чтобы поддержать позицию, что, в противоположность диссоци­ативному нарушению, "настоящая" шизофрения инкурабельна. Однако, сомни­тельно, что диссоциативно обусловленные галлюцинации, иллюзии и нарушения мышления проходят быстрее и предполагают лучший прогноз, чем сходные симп­томы, выражающие подлежащую психотическую дисорганизацию.

.